Эти байки - мои 
. Зарисовки из жизни, так сказать
. Если можно, палками не бейте
...
________________________________________________
НИГМАТ
1 января 1989 года. Ташкентский аэропорт, 2-й цех АТБ - оперативка, "тушки". Дневная смена.
После бурно проведённой новогодней ночи красноглазая "технота" ползает по единственному вылетающему в тот день базовому Ту-154, 85248, как тараканы под дихлофосом - из последних сил. Единодушное желание большими буквами написано на каждом лице - поскорее "выпихнуть" самолёт и бегом в подвал, в раздевалку, опохмеляться. А потом в техкласс - отсыпаться. Все, за исключением нескольких "счастливцев", которым предстоит форма "Б"...
В кабине с авторучкой в руках - Нигмат, татарин, электрик, человек с внешностью ручного медведя, неплохой мужик и большой любитель выпить, когда можно, а иногда и когда нельзя. По виду похоже, что последний раз принял, наверное, перед самой сменой, на проходной. Мается, болезный, всеми мыслями уже в шкафу, в раздевалке. Расписался в карте по обслуживанию, и только его и видели.
Наконец "тушка" выруливает со стоянки и вскоре отрываетса от полосы. Всё, работа на сегодня закончена. Народ проносится галопом по полусонному перрону и ныряет в подвал. Нигмат уже там, а также двое-трое самых нетерпеливых. Достаются заначки. Всем заметно полегчало. Теперь можно и на "боковую"... Последним в техкласс заруливает Нигмат, плохо вписываясь в дверь, и падает, как подкошенный на одну из скамей. Гаснет свет. Отбой...
Вдруг кто-то врывается в техкласс, щёлкает выключатель. Приоткрываю глаза. В дверях начальник смены, Искандер Борисович Аббасов: "А ну подъём, тревога, 248-я возвращается на вынужденную, дым в кабине".
Выбегаем наружу. К дверям цеха уже подруливают тягачи-КрАЗы. Взбираемся в кабину и едем на место согласно тревожному расписанию. По пути обсуждаются различные версии происходящего. Одна из них - тепловой разгон аккумуляторов. Насколько помню, аккумуляторы перед вылетом положено было тщательно проверять под нагрузкой, а также визуально. "Нигмат, ты аккумуляторы проверял?"
В первый раз в жизни я увидел, как пьяный "в дрова" человек в течение считанных мгновений становится трезвым, как стёклышко, а сизовато-красный цвет лица меняется на серый. Нигмат, это было ясно, обслужил, самолёт весьма поверхностно, и никто не видел, чтобы он спускался в техотсек. Пьяный-то пьяный, а мгновенно осознал, чем ему грозит ситуация, если действительно виноваты аккумуляторы, даже при самом благоприятном исходе.
Между тем, мы напряжённо наблюдаем небо в направлении, откуда должен появится самолёт. Вот он появился, стал увеличиватьса в размерах и, наконец, коснулся полосы. Вскоре "туполь", слава Богу, благополучно зарулил на стоянку. Подогнали трап. Открылась дверь, и показался мой знакомый бортпроводник - вместе когда-то на "хлопок" ездили... Глаза шальные - перенервничал. Пассажиры в салоне сидят тихо-тихо, никакой паники.
Первым в самолёт, всех расталкивая, врывается Нигмат и "рыбкой" ныряет в передний техотсек. Спустя минуту появляется обратно, на лице выражение такого невыразимого облегчения... Аккумуляторы, похоже, в порядке.
Позже выяснилось, что полетело что-то у слонов в системе кондиционирования. Что-то, что по форме "А2" не проверяется, а значит, никто из обслуживавших самолёт в тот день не был виноват.
А с Нигматом тут же, у трапа, снова на моих глазах, произошла обратная метаморфоза - из совершенно трезвого он он в полминуты превратился снова в пьяного "в дым" и нетвёрдыми шагами поплёлся в направлении техкласса. Такая вот физиология с психологией...
Машину быстренько поменяли, заправили, пассажиров пересадили, и вскоре уже другая "тушка" взяла курс на... ну в общем, куда первая не долетела. А народ с чувством хорошо исполненого долга принял ещё по чуть-чуть из заначек и разползся по "нычкам" - досыпать. Начальство отнеслось с пониманием - все люди, все человеки...
Аэропорт погрузился в после-новогоднее забытье...
АНЕКДОТ
Дневная смена, перрон Ташкентского аэропорта. Середина 80-х...
Сидим мы с Виталиком Вахидовым, таким же, как я, "спецом"-молодым специалистом, в транзитной тюменской "маленькой тушке", и, пользуясь затишьем в "транзите", флиртуем с хорошенькой стюардессой. За иллюминаторами - поздняя весна, настроение - превосходное... Виталик начинает травить анекдоты, которые рассказывать - мастак. Рассказал один, другой. Мне смешно. Стюардессочка не смеётся. Рассказал ещё пару. Эффект тот же. Виталика начинает заедать самолюбие. Следует диалог:
"Наверное, ты не поняла".
"Да всё я поняла".
"Нет, не поняла".
"Да поняла я. Я, вообще, просто никогда не смеюсь над анекдотами. Понимаю, но не смеюсь".
"Тогда вот ещё один. Железная дорога. Сидит Василий Иванович на рельсе. Подходит Петька, хочет сесть. "Василий Иванович, подвиньтесь".
Стюрочка опять не смеётся.
"Ну вот, ты опять не поняла".
"Да всё я поняла".
"Ну что ты поняла?"
"Да что тут понимать! Поезд проедет, обоих задавит."
Немая сцена. Потом гомерический хохот. Наш с Виталиком.
Брюнетка была, между прочим...
РАИСЫ
* Раис - в Узбекистане, "большой начальник", в те годы, чаще всего, партийно-хозяйственный функционер.
Встречаем заруливающий на семнадцатую стоянку Ту-154. Подъехал трап. Первым, как всегда, выходит экипаж. Следом за экипажем по трапу начинают спускаться первые пассажиры, а именно, группа толстых и важных людей в тёмных пальто в каракулевыми воротниками, дорогих шляпах и шапках, с портфелями и "дипломатами". Всё ясно - делегация, "раисы", прилетели в Ташкент из Самарканда или Ургенча на какую-нибудь партийную конференцию.
Большинство спустилось без приключений, а последний несколько замешкался наверху и начал спускаться по пустому трапу уже один. А надо отметить, что эта публика под ноги смотреть в общем не привыкла, каждый полагает себя пупом земли, и это их окружающим вроде как положено опустить глаза долу в их присутствии... Ну, вот и этот, задрав нос и надув щёки для пущей важности, делает шаг, спотыкается на первой же ступеньке и... Его продвижение вниз для меня, стоящего сбоку от трапа, выглядит так: голова-ноги-голова-ноги-голова-ноги. Приземляется на бетон в конце пути прямо на лысину, следом выкатывается шапка. Садится на задницу, хватается, обеими руками за голову, начинает раскачиваться и стонать: "Ой-бой!"
Его соратники, сгрудившиеся в небольшую отару, наблюдают этот экстравагантный спуск и его не слишком благополучное завершение с ужасом и почти священным трепетом - похоже, среди них он самый большой начальник. При этом никому даже и в голову не приходит броситься на помощь. Все застыли в позах, выражающих крайнее опупение.
Между тем, с соседней стоянки начинает выруливать другая "тушка" и, разворачиваясь, поддаёт газу, дунув прямо в направлении этой "скульптурной группы". С голов "раисов" слетают шляпы и шапки и начинают и катиться наискосок через рулёжку, в сторону покрытой травой и кустарником полосы земли между перроном и ВПП. Стадо мгновенно забывает про пострадавшего, синхронно разворачивается и бросается в погоню за сбежавшими головными уборами. Сцена достойная Феллини: впреди вприпрыжку катятся шляпы и шапки, за ними, пыхтя, отдуваясь и обнимая портфели, галопом несутся пузатые лысые "раисы". Следом бежит дежурная по посадке, размахивая руками и что-то крича. Её криков не слышно из за рёва движков. От трапа следом за своей шапкой на четвереньках ползёт тот самый пострадавший. Ну, и для полноты картины, немного за кадром - на подгибающихся от хохота коленях, держась за животы, корчатся в судорогах "зрители" - два технаря, траповщик и водитель автобуса...
:
...
. А вживую увидел только здесь, в Австралии.
